Благотворительные фонды – кому можно доверять?

8 благотворительных фондов по мнению Форбс, которым можно доверять

Помочь: www.livefund.ru

Фонд «Живой» его создатели называют также «Фондом помощи взрослым» — в этом заключается и основная идея благотворителей. «Взрослый — это тот же самый малыш, только выросший. И заболевший.

Взрослый так же беспомощен перед бедой со многими нулями, как и ребенок. Только у маленького симпатяги есть шанс, а у взрослого нет», — объясняют в фонде.

Помогает «Живой» совершеннолетним, которые нуждаются в дорогом и трудном лечении, а детские фонды собирать для них деньги не могут — не позволяет устав.

«Живой» создали в ноябре 2009 года волонтеры и сотрудники нескольких некоммерческих организаций, объединенных благотворительным собранием «Все вместе». Сначала работали как благотворительная программа, а в сентябре 2010 года получили государственную регистрацию.

Открывали фонд фотовыставкой «Не только дети» на «Винзаводе»: взрослые, попавшие в беду, позировали со своими детскими фотографиями известным фотографам Сергею Максимишину, Олегу Климову и другим, а потом эти фотолоты шли с молотка на благотворительном аукционе.

«Живой» собирает помощь адресно — для конкретного заболевшего и для строго определенной цели: операция, лекарство, дорогостоящие реабилитационные курсы.

Один из первых, кому помогли собранные «Живым» деньги, — 27-летний Алексей Коренев с тяжелейшим генетическим заболеванием муковисцидоз, которым он страдает с шести лет.

«Фонд связывается напрямую с больницами и реабилитационными центрами, которые будут лечить пациента, и перечисляет собранные деньги туда».

Фонд «Мурзик.Ру»

Помочь: www.murzik.ru

Каждый год дети и подростки более чем из сотни интернатов в Калужской, Ивановской, Ярославской и еще десятка областей в Центральной России пишут письма с тремя заветными желаниями.

А потом отправляют их в Москву Герману Пятову до востребования.

После этого к ним в гости приезжает сам Пятов с другими «мурзиками» — волонтерами созданной им благотворительной организации — и исполняет одно желание из трех.

Фонд «Даунсайд Ап»

Помочь: www.downsideup.org

Вопрос «Ну что, мамочка, оформляем отказ?» задавали почти каждой матери из тех, кто сегодня водит своих сыновей и дочек на занятия в школу «Даунсайд Ап». Из 2500 детей, каждый год появляющихся на свет в России с синдромом Дауна, родители отказываются от 85%. Они отправляются в дом ребенка, потом в специнтернат, в котором и проводят всю оставшуюся жизнь.

Когда в 1996 году об этом узнал британец Джереми Барнс, который работал в одном из российских инвестиционных фондов, он пришел в ужас. В Британии у него росла трехлетняя племянница Флоренс с синдромом Дауна, которая ходила в обычный детский сад, говорила по-английски и учила французский, каталась на велосипеде и готовилась к школе.

Тогда Джереми с сестрой Вероник решили дать такую же возможность российским детям. Вместе с друзьями, среди которых был российский бизнесмен Марлен Манасов, они учредили «Даунсайд Ап».

К самым маленьким — тем, кому еще не исполнилось полутора лет, — педагоги «Даунсайд Ап» приходят домой, более старшие дети вместе с родителями ходят на специальные занятия к логопеду, дефектологу, играют в развивающие и спортивные игры.

Школа «Даунсайд Ап» есть только в Москве, но в центр приезжают и из регионов, а специалисты, обследовав малыша и поговорив с родителями, назначают ему индивидуальную программу. Через полгода — новая консультация.

Сейчас бесплатную помощь «Даунсайд Ап» получают 1780 семей.

Программы помощи детям финансируют и крупные, и небольшие компании, а также «Клуб друзей Даунсайд Ап» — так в фонде называют всех желающих сделать пожертвование. После того как доброволец решил внести какую-то сумму, ему предлагают приехать и посмотреть на центр — так становятся волонтерами.

Но это не обязательно, можно просто помочь деньгами или необходимыми школе вещами.

Кроме того, шесть раз в году «Даунсайд Ап» проводит корпоративные спортивные соревнования: любая коммерческая компания может выставить свою команду на лыжную гонку или турнир по мини-футболу, а заодно помочь школе деньгами.

«Это одна из немногих благотворительных организаций, которая работает по-западному. Хорошая благотворительная организация должна ставить перед собой некие небольшие прагматические цели и глобальную цель.

Как фонд Чулпан Хаматовой «Подари жизнь», который в прагматическом смысле собирает деньги на лечение детям с раком крови, а в глобальном — продвигает детскую онкогематологию как таковую. В «Даунсайд Ап» люди не только непосредственно помогают детям и родителям, но и, например, устраивают велопробег.

В нем участвуют дети с синдромом дауна и разные политические деятели, артисты, журналисты. Все они знакомятся лично с детьми с синдромом Дауна и потом в разных интервью про них рассказывают», — считает Валерий Панюшкин.

Движение «Курский вокзал. Бездомные дети»

Помочь: www.besprizornie.ru

Православное народное движение «Курский вокзал. Бездомные дети» появилось в Москве в 2006 году.

Специалисты-соцработники и просто неравнодушные участники движения начали с помощи детям-беспризорникам, но почти сразу поняли: помогать будут всем, кто остался без крыши над головой.

Так появились первые точки экстренной социальной помощи на крупных столичных вокзалах: Курском, Ярославском, Павелецком. Когда движение немного окрепло, выезжать к вокзалам с горячей едой и теплой одеждой стали каждый день.

Благотворительная организация «Росток»

Помочь: www.deti-rostok.ru

Благотворительную организацию «Росток», которая возвращает выпускников интернатов для умственно отсталых детей-сирот в нормальную жизнь, в 2000 году основал таможенный брокер Алексей Михалюк.

Решив заняться благотворительностью, он приехал в город Порхов Псковской области, в интернат для таких детей, и на собственные деньги стал менять их жизнь.

Несколько лет назад «Росток» получил официальную регистрацию некоммерческой организации и развернул в Порхове бурную деятельность: сирот устраивают в семьи, помогают адаптироваться к взрослой жизни, учат общаться и работать.

В 2001 году, когда благотворители только обосновались в Порхове, диагнозы у 24 из 57 обследованных детей оказались не такими страшными, как им поставили при отправке в интернат. Троих девочек и вовсе записали в умственно отсталые случайно, по недосмотру.

С тех пор доктор из московского НИИ Психиатрии наведывается в Порхов каждый год, чтобы ошибки не повторялись.

«Дети с особыми потребностями» — так называют своих подопечных волонтеры и педагоги «Ростка». После наступления совершеннолетия особых детей переводят в психоневрологические интернаты для взрослых, где жизнь устроена примерно так же, как в доме престарелых — без образования, без развития, без работы и любимых занятий.

«Росток» в 2001 году открыл в Порхове социальную гостиницу для выпускников интерната, где подростки учились жить самостоятельно: готовить еду, заниматься рукоделием, ухаживать за домашними животными. И вместо дома престарелых Коля нашел работу и снял собственный дом. А Катя вышла замуж и родила ребенка. Игорь устроился в столярную мастерскую.

В 2007 году в Порховском районе открылся еще один семейный дом под названием «Артель».

Фонд «Вера»

Помочь: www.hospicefund.ru

Историю появления фонда помощи хосписам «Вера» главный врач Первого московского хосписа Вера Миллионщикова называла «трагикомической»: в 2006 году врачи поставили ей смертельный диагноз, и семья решала, что делать, чтобы детище Миллионщиковой — Первый московский хоспис — не пропало. Тогда и появилась идея зарегистрировать благотворительный фонд. Возглавила его дочь Веры Васильевны — Анна Федермессер.

В хосписное движение врач-онкорадиолог Вера Миллионщикова пришла в 1991 году, познакомившись с британским журналистом Виктором Зорзой. У него от рака умерла дочь, и Зорза посвятил себя созданию хосписов по всему миру, в том числе в России.

Сначала открыл отделение паллиативной помощи под Петербургом, потом — уже вместе с Миллионщиковой — стал добиваться появления аналогичного учреждения для умирающих от рака в Москве.

Первый московский хоспис заработал в 1997 году, после того как Зорза привез мэру Юрию Лужкову письмо от Маргарет Тэтчер с просьбой оказать содействие. Миллионщикова стала в нем главным врачом.

С момента своего создания и по сей день Первый московский хоспис на 80% финансируется государством, он является учреждением департамента здравоохранения Москвы. 20% средств собирают пожертвованиями: например, выездная служба хосписа из бюджета не финансируется. На деньги добровольцев покупают для выездной службы расходные материалы: катетеры, шприцы, одноразовые пеленки.

Часть денег переводят региональным «подшефным», у которых с бюджетным финансированием ситуация более плачевная. Хоспису можно оказать и практическую помощь: помыть окна, посадить цветы летом или убрать снег зимой, подарить микроволновку или DVD с новыми фильмами.

Волонтеры помогают перевозить тяжело больных, организуют концерты, читают пациентам стихи или просто приходят поговорить.

«Такие фонды, как «Вера», расширяют понятие благотворительности за рамки помощи детям, которым помогают все-таки охотнее, чем людям пожилым и неизлечимо больным. Очень важно еще то, что это такая благотворительность, у которой вроде бы нет непосредственного результата: не все вещи в мире можно исправить, но это не значит, что не нужно заниматься тем, что не может быть изменено. В силу своей специфики фонд «Вера», как правило, собирает деньги, не демонстрируя широкой публике своих пациентов. Они придумывают всякие штуки: издают, например, книжки, и таким образом, кроме собственно оказания помощи хоспису, у этой акции появляется еще и гуманитарный смысл — новая книжка вышла, культурное событие. Кроме того, они открыто декларируют, что большую часть собранных денег расходуют на зарплаты врачам. Это важно: так разрушается серьезный и глупый стереотип — я, мол, даю деньги на лекарства, и не тратьте их ни на что другое. А кто введет эти лекарства? В этом фонде люди не устают объяснять, почему они все это делают».

Группа помощи «Старость в радость»

Помочь: www.starikam.ru

Первое, что предлагают активисты «Старость в радость» вновь прибывшим — написать письмо одинокой бабушке или дедушке. Переписка — это реальная помощь старикам, говорят волонтеры. Получить конверт с собственным именем и написать или надиктовать ответ — самое значительное событие, может быть, за годы их существования в домах престарелых.

Фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам»

Помочь: www.otkazniki.ru

Благотворительный фонд помощи детям, оставшимся без попечения родителей, «Волонтеры в помощь детям-сиротам» был учрежден в 2007 году в помощь волонтерскому движению. Сайт «Отказники.ру» группа энтузиастов создала задолго до появления фонда, чтобы удобнее было договориваться, в какую детскую больницу везти подгузники, а где нужно подежурить у постели парализованного ребенка.

Началось все с того, что в 2004 году будущий руководитель «Волонтеров» Елена Альшанская оказалась в больнице со своей дочкой.

И увидела там отказников — брошенных детей, от которых родители отказались еще в роддоме и которые с самого рождения живут в больнице.

Сейчас «Волонтеры в помощь детям-сиротам» продолжают помогать отказникам в больницах, но у фонда появились и новые направления деятельности: подготовка волонтеров, передача детей на усыновление и под опеку, помощь так называемым кризисным семьям — выпускникам детдомов, которые живут со своими новорожденными детьми в нищете, одиноким матерям или отцам, многодетным родителям.

В феврале 2009 года Елена Альшанская рассказала о чудовищном происшествии в детской больнице подмосковного Серпухова: на двух младенцев, восьмимесячного и годовалого, прямо в палате напали крысы.

На руководство больницы завели уголовное дело, а всех детей перевели в соседнее отремонтированное отделение: оказалось, что дети из обычных семей лежали в нем и раньше, а для отказников там места не нашлось.

«У фонда нет электронных кошельков или счетов, зарегистрированных на частное лицо! Опасайтесь мошенничества!» — предупреждают на «Отказниках.ру». На сайте фонда указаны реквизиты для пожертвований, а финансовый отчет публикуется каждый квартал.

Для желающих помочь не деньгами, а самостоятельно приобретенными вещами работают пункты сбора помощи — в Москве их уже десять.

Прежде чем везти вещи, волонтеры просят позвонить им или написать, чтобы передать детям действительно нужную одежду или игрушки, а не те, что не жалко выбросить.

«Много лет знакома с этим фондом, люди делают очень важное дело, помогают сиротам, которым приходится жить в больницах, делают это искренне и самоотверженно. Мы сами сталкивались с ними по работе. Бывает, что подопечные «Отказников» заболевают онкологическими или гематологическими болезнями и становятся нашими подопечными тоже», — говорит Елена Мулярова из фонда «Подари жизнь».

» Фотоальбом » Эндокринология » Сахарный диабет » Глюкоза: Тестирование Тестирование уровня глюкозы в крови позволит Вам знать, как контролировать ваш уровень сахара в крови и при необходимости принять меры, чтобы изменить свой план лечения.

Поговорите со своим врачом, чтобы узнать, как часто Вы должны измерять уровень глюкозы и проверить уровень сахара в крови.

Некоторые общие правила – 3 раза тестирование может быть, с утра, проснувшись, до и после приема пищи и физических упражнений и перед сном.

В реальном размере 493×335 / 35.7Kb Дополнительная информация

Замена суставов, иньекции блокады, имплантация и реконструктивные операции на крупных суставах (плечо, колено, таз). Лечение остеоартроза инновационным методом Ортоспейс.

Новый протез руки i-LIMB Pulse Одной из основных особенностей протезов i-LIMB является набор программируемых положений пальцев. Врачи-протезисты мог… Эндопротезирование. Замена суставов.

Источник: //is-med.com/publ/1-1-0-589

Телевизионные попрошайки или благотворительные фонды: расследование ФАН

На федеральных телеканалах стали массово появляться топорно сработанные ролики, где женщины с детьми на руках, сглатывая слезы, с интонациями профессиональных попрошаек просят денег. Реклама, которая вызывает вопросы у миллионов россиян, размещается благотворительными фондами, действительно собирающими деньги на лечение детей.

Однако мало кто догадывается, что значительная часть собранных таким образом средств вкладывается снова в рекламу. Так работает система, позволяющая фондам значительно увеличить объемы пожертвований. Из девяти тысяч официально зарегистрированных в России благотворительных фондов деятельность лишь единиц прозрачна и доступна.

На что собирают и как тратят деньги эти организации — в материале Федерального агентства новостей.

Министерство здравоохранения и социального развития недавно опубликовало разъяснения относительно деятельности благотворительных организаций. В документе говорится, что Минздрав готов сотрудничать с НКО, включая благотворительные и пациентские.

«В этих целях в Минздраве России сформирован совет пациентских организаций, включающий представителей таких организаций по целому ряду профилей деятельности. Не вызывает сомнения, что как НКО в целом, так и благотворительные организации в частности, занимаются значимой и полезной работой.

При этом периодически в прессе появляется информация по сбору средств на лечение детей и взрослых с указанием на то, что помощь не может быть оказана в России или требует оплаты.

Проведенные проверки показали, что по ряду таких фактов данная информация не соответствует действительности», — говорится в заявлении ведомства.

Обращение было вызвано тем, что министр здравоохранения Вероника Скворцова предложила тщательнее проверять, на что именно собирают деньги общественные организации. Их представители, в свою очередь, были удивлены тем, что этот вопрос возникает вновь и вновь — Минздрав уже неоднократно давал разъяснения, что не подвергает благотворительность как институцию сомнению.

После недоуменных комментариев в СМИ от представителей некоторых фондов в Минздрав вынужден был вновь уточнить: «Это никоим образом не означает, что все сборы средств, осуществляемые фондами, оцениваются Минздравом России негативно.

Более того, министерство многократно выражало готовность, в случае поступления от фондов информации о необходимости сбора средств, проверить, действительно ли такая помощь не может быть оказана бесплатно в нашей стране.

Министерство исходило и исходит из того, что некоммерческие организации, включая благотворительные фонды, являются партнерами органов государственной власти в деле обеспечения наивысшего уровня защиты права граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь».

Однако на практике далеко не все эти «партнеры» занимаются защитой прав граждан. Многие откровенно зарабатывают на сострадании. И самое тревожное, что проверить это очень трудно.

Рубль ребенку, два — себе

На некоторых федеральных телеканалах все чаще стали появляться топорно сработанные ролики, где женщины с детьми на руках, сглатывая слезы, с интонациями профессиональных попрошаек просят денег.

Почти угрожают: «Если не поможете, сынок умрет». Женщины, вероятно, вполне реальные, и дети их действительно больны и нуждаются в помощи.

Но откуда и каким образом хлынули на телеэкраны эти новые русские фонды?

Елена Грачева, административный директор одного из самых известных и уважаемых благотворительных фондов — фонда «АдВита» — рассказала, как работают ее коллеги разной степени открытости и честности.

«Как правило, благотворительный фонд размещает рекламу либо по социальной квоте, если речь идет о государственных СМИ, либо по безвозмездному договору сотрудничества с коммерческой компанией, если удается договориться.

Существует два типа размещения информации о фонде в СМИ: на бесплатной и на коммерческой основе. Крупные известные фонды, в том числе «АдВита», за рекламу не платят.

Но есть фонды, которые покупают рекламу в СМИ по рыночным расценкам и показывают свои ролики по сбору средств как обычную рекламу», — рассказывает Елена Грачева.

Есть административные расходы фонда. Это зарплата сотрудников, налоги, оплата связи и т.д. Они не должны превышать 20% от прибыли, а у большинства серьезных фондов составляют всего 8-10%. И есть статья, которая называется «продвижение». Вот ею и пользуются организации, публикующие информацию о себе на условиях обычной коммерческой рекламы.

Это не является незаконным, но при этом жертвователи не знают, что половина их пожертвований идет на платное размещение ролика о сборах средств.

Конечно, благотворительные организации обязаны регулярно публиковать отчеты о собранных и потраченных средствах на сайте Минюста, но кто из обычных добросердечных людей будет искать и читать эти отчеты? Тем более, что найти нужную информацию, порой, весьма непросто.

По словам Елены Грачевой, среди сотрудников фондов на этот счет нет единого мнения. Потому что, с одной стороны, фонды действительно подвергаются множеству проверок со стороны Минюста, Минсоцразвития, прокуратуры.

С другой стороны, критерии отчетности в законе не прописаны, они существуют лишь в виде ведомственных методических писем для бухгалтеров фондов и т.д. Но у этих критериев нет статуса закона.

По закону от фондов требуют только публикацию годового отчета на сайте Минюста — и все.

Например, в Санкт-Петербурге зарегистрирован фонд, который платит за рекламу ровно половину своего весьма немаленького бюджета (речь идет о сотнях миллионов рублей за год). Его ролики часто демонстрируются по федеральным каналам, люди охотно реагируют и жертвуют деньги, но при этом даже не догадываются, что как минимум половина денег идет на рекламу.

«Появление названия фонда и его героев на экране телевизора не может быть гарантией того, что информация проверена, и что все ваши деньги уйдут конкретному персонажу. В подавляющем большинстве случае да, уйдут. Но, может быть, и нет», — говорит Елена Грачева.

На что фонды собирают деньги

Благотворительные организации в основном собирают средства на лечение и лекарства, которые государство по разным причинам не финансирует, не производит или его надо слишком долго ждать.

Например, пересадка донорских органов (сердце и легкие) ребенку — пока возможна только за границей. Или у региона нет денег на приобретение дорогостоящего препарата.

Инновационные таргетные препараты действительно стоят сотни тысяч рублей, для многих региональных дотационных бюджетов эта ноша непосильна.

(Напомним, статья финансирования госзакупок медпрепаратов находится в ведении регионального бюджета. Плюс действующая программа «Семь нозологий»).

На деле же может потребоваться гораздо больше, до пяти миллионов рублей, иногда и больше.

Тариф такой специализированной высокотехнологичной помощи не учитывает ряд необходимых для пересадки алгоритмов: лабораторное сопровождение, многие дорогие лекарства, лечение осложнений.

«В 2016 году в России выполнено около трехсот таких ТКМ (трансплантаций костного мозга) — и только 50 доноров были из нашего национального регистра. А донор из мировой базы обходится в 20 тыс. евро.

Детям эти трансплантаты покупаем мы и фонд «Подари жизнь», взрослым — «АдВита» и некоторые другие фонды.

Но взрослых больных больше, и денег не хватает», — сообщил в СМИ руководитель «Российского фонда помощи» (Русфонда) Лев Амбиндер.

Та же «АдВита» в 2016 году 78% сборов потратила на лекарства и оплату поиска и активации доноров костного мозга, 15% — на поддержку клиник (закупка расходных материалов, оснащение лабораторий). При этом политика «АдВиты» — не отправлять нуждающихся в лечении за границу, а стараться доставлять лучшие технологии и лекарства в Петербург.

«Токсичный сбор» из соцсетей

Приличные фонды самостоятельно проверяют все заявки и с точки зрения медицинской целесообразности, и с точки зрения потенциальной платежеспособности пациента. Но зачастую мошенники действуют из расчета на эмоциональный порыв потенциального жертвователя.

Есть целые группы жуликов, которые специализируются на сборе средств через соцсети — это так называемый «токсичный сбор».

Как правило, используются манипулятивные технологии: публикуются фотографии детишек в трубках, идет постоянный психологический шантаж жертвователя: если не поможете, то ребенок умрет, и т.д.

Если жертвователь пытается задать уточняющие вопросы, его изгоняют из группы и банят. Отчеты не публикуются либо они «липовые».

«Все должны отчетливо понимать, что никто эти деньги контролировать не может. У нас множество примеров, когда выясняется, что якобы «нуждающегося» в помощи человека просто не существует. А если он и существует, то сборы не нужны, потому что собирали на то, что можно вылечить в России.

Тут жертвователи вообще не защищены, и мошенники это понимают и занимаются эмоциональным террором. Трудно трезво соображать, когда видишь страдающего ребенка. Люди искренне считают, что те, кто собирают деньги «на лечение», не могут быть жуликами. Конечно, могут.

И это совсем не редкость», — говорит Елена Грачева.

Жертвователем быть трудно. Чтобы понять, мошеннический фонд или нет, надо обладать определенной квалификацией.

«Мы тратим время на поиск врача, парикмахера, репетитора. Не менее ответственно надо подходить и к выбору тех, кому вы хотите помочь. Нельзя действовать на порыве, на это и рассчитывают мошенники», — считают в «АдВите».

Что хотят фонды от государства

Административный директор «АдВиты» Елена Грачева формулирует правила игры, которые, по мнению представителей благотворительных организаций, принесут реальную пользу честным фондам — и, соответственно, людям, как в них работающим — так в них и нуждающихся.

«Что касается улучшения ситуации с фондами, то нужно, прежде всего, не врать, — считает Елена Грачева. — Кроме того, нам нужны правила игры. В законе о благотворительности много лакун. Они должны быть заполнены. Должны быть приняты внятные стандарты отчетности.

Все партнеры благотворительных фондов — больницы, детские дома, интернаты — должны быть уверены (то есть иметь внятное публичное заявление от чиновников высокого уровня, например, а не только циркуляр), что обращение в благотворительный фонд — это нормально.

Они должны твердо знать, что благотворительная помощь законна, и что сам факт привлечения благотворительных средств (а, следовательно, публичное признание нерешенной проблемы) не будет иметь административных последствий».

«Государство должно всячески поддержать благотворительную помощь в социальной сфере и поощрять тех руководителей, которые пытаются решать проблемы с помощью благотворителей, а не тех, которые эти проблемы замалчивают, — говорит административный директор «АдВиты».

— Сильное государство — не то, которое отрицает проблемы, а то, которое их честно признает и не отказывается от помощи. И необходима возможность для каждого гражданина иметь право распоряжаться частью собственного подоходного налога, направляя его на решение социальных проблем через благотворительные фонды.

Это есть во многих странах, и нам тоже не помешает».

Как проверить благотворительный фонд

Изучите сайт фонда.

Если нет учредительных документов, нет адреса, или он вызывает сомнение, нет координат для обратной связи, банковских реквизитов, нет отчетности и детальной информации, куда были потрачены деньги, либо она подана так, что разобраться невозможно, — лучше не связывайтесь. Важно, опубликованы ли результаты аудиторских проверок, — для благотворительных фондов ежегодный аудит обязателен.

Жертвователь имеет право не только задать вопрос по телефону или электронной почте, но и запросить документы, подтверждающие обоснованность просьбы, и документы, объясняющие, куда было потрачено именно ваше пожертвование.

Помогает также простой поиск в Интернете: что говорят о фонде, не было ли с ним связано каких-нибудь скандалов, какие уважаемые люди или сообщества ему доверяют.

И, безусловно, нельзя подавать «волонтерам», которые собирают деньги, разгуливая по улицам с ящиком наперевес или побираясь в метро. Вы в принципе не сможете отследить судьбу своего пожертвования, и вероятность того, что она осядет в кармане просящего и его куратора, — практически стопроцентная.

Постарайтесь на сайте министерства юстиции найти информацию об отчетности фонда, которому хотите помочь. Посмотрите, на что он тратит деньги и сколько из них уходит именно на программную деятельность.

На сайте одного из самых уважаемых фондов — Русфонда — есть рубрика «Русфонд-навигатор». Там легко можно получить информацию о большинстве российских благотворительных организаций.

Источник: //riafan.ru/1023432-televizionnye-poproshaiki-ili-blagotvoritelnye-fondy-rassledovanie-fan

Фонды, которым стоит доверять | Милосердие.ru

Каков идеальный благотворительный фонд, которому вы доверите свои деньги? По каким критериям можно проверить его качество и надежность? Мнение Ирины Гавришевой, главы правления фонда «Счастливый ребенок», координатора программы «ТКМ» фонда «Открытые ладони», публициста и автора колонок на острые медицинские темы.

Ирина Гавришева

— Я много лет работаю в благотворительных фондах. Мне платят зарплату за то, чтобы подопечные фондов получали адекватную и необходимую им помощь, а жертвователи знали, что их деньги потрачены с толком. Именно так я ставлю для себя задачу. И прикладываю силы для ее выполнения.

Меня иногда спрашивают, какие они – фонды, которым стоит доверять? Я иногда вижу статьи про критерии честности фондов. Почему-то — да, все крутится вокруг «честности». То есть, если фонд не ворует – с этим фондом можно работать.

Для меня лично, когда я решаю, кому помочь, этого критерия недостаточно. И в своей работе я руководствуюсь не этой планкой.

Мне было бы стыдно смотреть в глаза жертвователям, если бы только это было бы критерием качества моей работы в БФ «Открытые ладони».

Итак, какой он – идеальный фонд, в который я доверю свои деньги? Каковы главные критерии работы фондов, по которым я бы советовала вам жертвовать деньги?

Честность в информации

Честность очень важна. Но на первое место я поставлю не честность в финансах. По мне – это автоматически подразумевается, и быть по-другому не может. Финансовая нечестность – уголовное преступление. Фонд, который ставит себе в заслугу то, что он не ворует – это странный фонд.

Я бы говорила, в первую очередь, про честность в подаче информации. Я никогда не буду писать, что однозначно умирающему от рака человеку волшебная клиника на краю земли спасет жизнь Или что человек с разорванным спинным мозгом после курса реабилитации встанет и пойдет.

Я не буду ОБЕЩАТЬ жертвователям обязательный эффект от лекарств, операций, реабилитации и т. д., потому что гарантий не бывает никогда. Всегда есть только шанс. С лечением есть, без лечения — нет (хотя, тоже не всегда). И — да, если этот шанс крохотный, я не буду скрывать этого от жертвователей.

Я никогда не дам денег в фонд, который гарантирует исцеление своих подопечных за энную сумму. Либо работники такого фонда не профессиональны и не знают, что в медицине нет гарантий, либо знают, но врут, чтоб получить деньги. Я не дам денег ни непрофессионалам, ни обманщикам.

Открытость, ясность приоритетов фонда

Я думаю, это важно – честно предупреждать жертвователей, какие цели и задачи ставит фонд, что у него в приоритете (не та белиберда, что пишется в уставе, а реальные, актуальные на сегодня, цели и приоритеты).

Ведь вполне возможно, что жертвователь хочет спасать жизни, а у фонда приоритет – паллиативные пациенты (те, кого уже ну никак не спасешь). И нет ничего плохого, если жертвователь сразу уйдет в другой, «профильный» фонд по спасению.

Это лучше, чем обиды на использование денег не так и не на то, куда бы человек хотел.

Точно так же и для подопечных должно быть понятно, почему «этому дала, этому дала, а этому не дала». Потому что приоритет – вот эти. И приоритет – по вот таким параметрам. Нет ничего хуже, чем непонятка с приоритетами, когда каждый раз под действием эмоций по каждому подопечному принимаются разные решения, которые невозможно объяснить ни подопечным, ни жертвователям.

Оправданность расходов

Есть вещи, которые действительно нужны и никаким образом, кроме как от благотворителей, получены быть не могут. А есть то, что может быть получено иным путем, но пройтись с протянутой рукой – проще. Если фонд покупает для тяжелого парализованного ребенка инвалидную коляску за сумасшедшие деньги, но с кучей дополнительных поддержек и т. д. – это оправданная трата.

Если фонд покупает отечественных уродцев по имени «Стоик» или «Антей», то это — выброс денег. Этих уродцев родители могут получить и бесплатно в соцслужбах, тратить деньги жертвователей не них бессмысленно.

«Не получили? Почему? Не знали процедуру? Так вот, она такая…», – это то, что должны рассказать работники фонда в ответ на подобную просьбу, а не автоматически транслировать ее жертвователям.

Так же обстоит дело со многими лекарствами, которые должно выдавать государство.

«Почему покупаем?» – «Не выдают» – «Почему не выдают?» – «Маме сказали, что денег нет…» – «А письменный отказ есть?» – только при наличии такого отказа есть смысл тратить на это деньги благотворителей.

В крайнем случае – потратить их в течение времени, которое объективно нужно на то, чтоб получить официальный отказ. Или лекарство. Но зачастую написать заявление в фонд почему-то легче, чем в горздрав.

Оборудование в больницы – нужно ли именно это? И это ли первоочередное? Лекарства – нужны ли они? Или, может, половина списка доказательной медицине незнакома? Реабилитационный курс – имеет ли он смысл, или это лишь возможность провести энное время вне дома, что, конечно, хорошо, но не за такие деньги. И т. д. и т. п. Эти вопросы должны задавать фонды прежде, чем транслировать просьбу жертвователям.

Уважение к жертвователю и его деньгам

Когда я вижу, как фонд собирает деньги под счет из иностранной клиники с полным спектром ВИП-услуг (коллекция профессоров, отдельная палата, переводчик нон-стоп и т. д.), я обычно пишу в фонд и посылаю их на свою статью «Как сэкономить на лечении за границей». Потому что ВИП-услуги могут составлять 50-70% счета.

Думаете, часто счет переделывают? Не-а, за все время помню только пару случаев. Потому что для этого надо списываться с клиникой, объяснять, что не так со счетом, настаивать, переписывать и т. д. Это работа. Зачем? Можно ж просто продолжать собирать деньги под этот счет. Все ведь знают, что лечение в Германии – это дорого.

Если этот доллар подарен интернешенел отделу клиники – то, по-моему это свинство по отношению к жертвователю.

Адекватные цены за товар/услуги

Это убийственно-нудная и сложная работа – найти адекватного поставщика чего-либо. Особенно, когда выбор велик. Чтобы закупить первую партию пробирок для КЦ ТКМ, я неделю переписывалась с двумя десятками фирм, которые этими пробирками торгуют. Пока не вычислила двоих, работая с которыми, мы получили экономию в 2 тысячи грн в месяц.

Честно скажу – по истечении этой недели у меня уже в глазах рябило от пробирок, их названий, стоимости и т. д. и в итоге я умудрилась с одной позицией напутать и заказать ее на 30 грн дороже за партию, чем могла бы. Но… но 2 тысячи грн, пожертвованных нам, пошли на закрытие других нужд.

Где тоже было «убей себя ап стену», пока найдешь поставщика с адекватной ценой.

Конечно, можно было взять готовый счет и купить все у «официального представителя». На 2 тысячи грн дороже.

Но я свою зарплату в фонде получаю за то, чтобы ни одна гривна не была потрачена зря, и, значит, моя работа — найти того, кто поможет мне эти гривны использовать с максимальным КПД.

Кстати, для справки – далеко не всегда «официальный дистрибьютор» дает наилучшую цену. Очень часто у дилера, который не делает накруток, можно купить на 5-10% дешевле, чем у официального представителя со скидкой.

Логистика работы

Есть вещи, которые делать логично. А есть те, которые делать нелогично. Например, покупать реабилитационный велосипед-тренажер для ребенка, который не держит голову (не то, что не сидит и не ходит) – нелогично. И платить по 8 тысяч грн за курс реабилитации за ребенка с ДЦП, который ходит, бегает и т. д.

, но слегка подволакивает одну ногу – тоже нелогично. И собирать на ТКМ «на всякий случай» ребенку с благоприятным видом рака крови – не логично. И много-много еще таких вещей есть – нелогичных. Которые фонды делают. Почему? От незнания. От того, что мы, чаще всего, не медики.

И, случается, занимаем позицию «родители лучше знают, что нужно их ребенку».

А на самом деле фиг! Родители очень часто выдают желаемое за действительное, страхуются или наоборот – отрицают истинную картину. А еще у них ребенок – один, единственный и ему нужно больше всех. И просят они то, что отвечает их картинке мира, которая бывает далеко не объективной. А еще… а еще не будем забывать, что ресурсы ограничены.

Купить что-то одному подопечному сегодня – значит не купить что-то другому (или этому же!) завтра. И если нет стратегии, нет понимая, что есть цель, где находятся приоритеты и т. д. – то будет хаос и лишняя, нелогичная трата денег.

И у одного будут ВИП-услуги в Германии при лечении банального заболевания, а другой будет умирать без лекарств тут, у нас под боком.

И иногда логика БФ может идти вразрез с врачебным назначением (например, когда у врача приоритет – более «перспективный» ребенок, а у БФ – тот, который может погибнуть прямо сейчас).

Но и для других задача привлечь консультантов, да и самому выучить какие-то вещи (особенно когда фонд работает по нескольким узким направлениям) – не такая уж большая проблема в сравнении с той, которая возникает при бессистемности и нелогичности работы.

Системность работы, работа на результат

Есть ситуации, когда можно вложить деньги один раз и получить кардинальный результат раз и навсегда. Но таких – единицы. Наверное, потому, что в таких ситуациях семьи сами справляются.

А в фонды приходят тогда, когда, помощь нужна длительная, когда сколько денег ни вложи сегодня – завтра ребенок (или взрослый) здоровым не станет. Нужно пройти долгий путь, прежде чем будет результат. И вот тут важно, чтоб фонд занимался проблемой системно. Тогда вкладывать деньги есть смысл.

Потому что, если фонд один раз выдает необлагаемый минимум (1000 с чем-то грн на год) и все, закрывает тему, то, чаще всего, для конкретного подопечного это не меняет ситуацию.

Когда я жертвую деньги, я хочу, чтоб это стало инвестицией в будущее этого человека (или в его комфортное «сегодня» – зависит от ситуации).

Но мой небольшой взнос будет работать лишь тогда, когда помощь человеку будет поступать системно.

Если же из 10 необходимых на курс препаратов фонд закупит только 1, а на остальные 9 человек денег не найдет, то толку от моего взноса? Лечения все равно не будет, шанса не будет, будущего не будет.

Я знаю, что это очень сложная тема. Лечение той же онкологии – безумно дорого и мало какому фонду по плечу «на потоке». Но фигня в том, что тут не работает принцип «всем поровну». Тут он бессмысленен.

Но при дележке всем и поровну не повезет всем. Гарантированно.

Осознание своей ответственности

Я очень четко понимаю, что в фонде я получаю деньги НЕ за то, что принимаю заявки и выдаю взамен деньги. Я тут для того, чтобы каждая копейка жертвователя была использована с максимальной пользой, а подопечный получил наиболее актуальную и важную для него помощь. Моя задача – НЕ «освоить деньги», НЕ «спасти деток», НЕ «помочь всем нуждающимся».

Моя ответственность перед жертвователем НЕ в том, чтоб его деньги не были украдены (смешно, если планка стоит в этом месте), а в том, чтобы они принесли реальную помощь. Каждая пожертвованная гривна. И перед подопечными моя ответственность НЕ в том, чтоб их всех спасти или «сделать как все», а чтоб они максимально могли использовать свой шанс.

Шанс на качественное сегодня или на продуктивное «завтра» – у кого как.

Наверное, жертвователям, которые не знают изнутри этой кухни, сложно и понять эти критерии, и оценить фонд с точки зрения соответствия. Наверное, мало кто заглядывает в медицинские документы и ищет, нет ли в счете от иностранной клиники ВИП-услуг.

И уж тем более человеку сложно оценить, по адекватной ли цене куплены пробирки и прочая ерундень, которой и название-то не выговоришь (но если вдруг кто-то знает, где можно купить товары, которые указаны у нас в отчетах дешевле – пожалуйста, кидайте контакты!!!). Но, может быть, кто-то все-таки задумается.

Особенно — о том, что финансовая честность фонда – недостаточный критерий. Фонд должен быть еще и профессиональным.

Когда вы кладете деньги на депозит в банк, вы ведь не только проверяете, не украдет ли банк ваши деньги (это само собой разумеется), вы смотрите, какие проценты и на каких условиях вы получите. С благотворительными фондами — так же. Вы вкладываете деньги.

И дивиденды, которые вы получите, зависят от профессионализма фонда. Вы ведь все равно их хотите получить, хоть в каком-то виде. И не обращайте внимания на тех, кто говорит, что это плохо.

Ответственно относиться к своим кровным и грамотно их инвестировать – это хорошо!

Интервью с Ириной Гавришевой читайте:

Импульс к жизни дала безысходность

Источник: //www.miloserdie.ru/article/fondy-kotorym-stoit-doveryat-ili-vygodnye-investicii-2/