Трогательная история девочки-сироты

«Я тешила себя мыслью, что придет время и мы полюбим друг друга». Реальная история женщины, усыновившей ребенка из детдома

«Приемный ребенок может стать родным. Возьми ребенка в семью», – со всех сторон призывает социальная реклама. И кажется, нет ничего проще. Захотел – и ребенок твой. Но те, кто всерьез задался этой целью, знают: на усыновление могут уйти годы. Отказаться от ребенка легко. Взять его из детского дома гораздо сложнее. На пути будущих родителей стоит множество бюрократических препон.

Плакала по ночам

Петрозаводчанка Вера Егорова прошла весь путь от начала до конца. У нее трое своих детей, поэтому маленького Ванюшу ей пока удалось взять только под опеку. Но как только старшей дочери исполнится 21 год, Верина семья усыновит мальчика окончательно.

– Я увидела в Интернете фотографию одного мальчика – и он мне запал в душу, – вспоминает Вера. – Я ночами плакала, уговаривала мужа усыновить его. Он поначалу отказывался, говорил, мол, у нас уже свои дети вон какие взрослые, а я стар для того, чтобы все сначала начинать. Потом все-таки согласился. Письменное согласие дали и мои дети, ведь им уже больше десяти лет и они имеют право голоса.

Начался процесс сбора документов. Перед этим Вере пришлось выдержать беседу с начальником отдела опеки и попечительства администрации Петрозаводска.
– Она была со мной строга и требовательна. Теперь я понимаю: это своего рода проверка.

Сотрудники отдела опеки должны понять, почему я хочу взять ребенка из детдома, и убедиться в серьезности моих намерений, – объясняет Вера. – После этого мне выдали список необходимых документов.

Вера советует: начинать лучше с МВД. Там нужно брать справку об отсутствии судимостей. Ее делают целый месяц.

А вот необходимых врачей женщина прошла быстро, хотя поначалу испугалась, насчитав в списке восемь разных специалистов. К тому же справка от врачей действительна всего три месяца, поэтому ее лучше делать последней.

По городу Вера побегала изрядно. Они с мужем делали документы в разное время, поэтому на всё про всё ушло где-то четыре месяца.

Уже забрали

Составление акта обследования жилищных условий заняло немало времени. И не потому, что документ очень большой. Вера сама несколько раз напоминала сотрудникам отдела опеки о том, что они обещали зайти к ней в гости.

Специалисты должны были проверить, хватит ли в квартире места для ребенка, где у него будет стоять кроватка, а где – лежать игрушки. Потом Вера написала автобиографию, взяла с работы характеристику, справки о своих доходах и доходах мужа. Оказывается, тем, у кого доход ниже прожиточного минимума, ребенка не дают.

Есть и другие ограничения – нельзя отдельно усыновлять братьев и сестер, детей, чьи родители находятся в тюрьме или ограничены в родительских правах.

Когда все документы были готовы, выяснилось: мальчика, который так понравился Вере, уже кто-то усыновил… Но женщина от своей идеи все равно не отказалась.

– Через некоторое время мне предложили Ваню, – рассказывает Вера. – В моем заявлении было написано, что я готова усыновить ребенка в возрасте до пяти лет. А Ванюше тогда всего полтора года было. Я посмотрела в Интернете его фотографию – страшненькую, черно-белую.

Потом подумала и решила: все равно с ним встречусь. В первый раз он ревел и не подпускал меня к себе, сидел на руках у воспитательницы. На второй раз нас оставили наедине, и ему пришлось со мной играть. А потом он уже и сам бежал ко мне, как только я появлялась.

По закону будущие родители могут в течение десяти дней навещать ребенка. После этого нужно дать ответ. Если ребенок по каким-то причинам «не подошел», усыновителям начнут подыскивать нового малыша. В принципе, так может продолжаться до бесконечности.

Получилось, что документы Вера начала собирать в ноябре, а домой к ней Ваня попал только в конце марта.

В новой семье

Вера уверена: сбор документов – еще не самое сложное в процессе усыновления. Гораздо труднее становится, когда приемный ребенок начинает жить в новой семье.

– Самыми тяжелыми были первые месяцы, – говорит Вера. – Я тешила себя мыслью о том, что настанет время и мы полюбим друг друга. Сначала же было ощущение, что в доме – чужой человечек, со своими привычками. К примеру, Ваню никогда не укачивали на руках, он привык сам себя успокаивать. Тряс головой и раскачивался из стороны в сторону.

Это было жуткое зрелище. А из рук он вырывался. И кушать тоже не умел, торопился и все время давился. И никак не мог насытиться – как только каша заканчивалась, Ваня начинал реветь. Поначалу сын меня никуда не отпускал. Теперь я могу уходить ненадолго, но он все равно каждый день говорит мне: «Мамочка, я так тебя люблю».

И спит только рядом со мной.

По словам Веры, приемным родителям нужно заранее готовиться к тому, что у усыновленного ребенка со здоровьем будет не все в порядке. Без этого никак, ведь в детский дом ребятишки обычно попадают не от хороших родителей.

Вера признается: инвалида или ребенка с тяжелой умственной отсталостью она бы физически «не потянула». Ване поставили задержку умственного развития. В полтора года мальчик знал всего два слова. Вера начала с ним заниматься. И уже через несколько месяцев Ваня заговорил.

Теперь он и стихи читает, и лепит, и рисует. Ни о какой задержке больше даже и речи не идет.

Так и надо?

У тех, кто видит процесс усыновления только со стороны, возникают вполне резонные вопросы: неужели нельзя все сделать проще? Захотел ребенка – и тут же его получил. Странно и то, что родители не могут сами выбрать себе понравившегося ребенка. Кандидатуру подбирают органы опеки.

Увидеть ребенка можно только после того, как ты получишь на него направление. Самой большой популярностью пользуются дети в возрасте от о до 2 лет. Именно детишек такого возраста чаще всего хотят усыновить. Но шансы, что вам достанется совсем маленький ребенок, невелики:слишком большой на них спрос.

Что касается сложной системы усыновления, то  специалисты уверяют: именно такая система является наиболее правильной.

– У нас ведь тут не магазин, – объясняют в одном из детских домов Петрозаводска. – Если люди будут ходить и выбирать, то это может травмировать психику детей. Они все хотят в семью, поэтому им будет обидно, что кого-то выбрали, а на кого-то даже не посмотрели. А может получиться и так, что люди присмотрят себе ребенка, а на него в это время другая семья уже начала оформлять документы.

С мнением сотрудников детского дома согласны и волонтеры, работающие с детьми из детских домов. Природа недаром дает женщине девять месяцев для того, чтобы выносить ребенка. За это время будущая мама привыкает к мысли о том, что на ней теперь будет лежать большая ответственность, начинает чувствовать связь с ребенком.

– А если усыновлять детей можно будет очень быстро, то люди просто не успеют осознать, что им предстоит, –говорят они. – Мне порой звонят женщины и просят, мол, подберите мне малыша с голубыми глазками и помогите подготовить документы.

А ведь вся эта бумажная волокита проверяет людей на прочность. Если ты на самом деле хочешь усыновить ребенка, то будешь и год, и два ждать.

А если ты просто увидел ребенка из детского дома, он тебе понравился, и ты решил вдруг его усыновить – ты можешь и не пройти весь путь до конца.

По материалам статьи «Подберите мне малыша с голубыми глазками…», опубликованной в газете «Карельская губернiя» в 2010 году. 

Источник: //gubdaily.ru/blog/article/capitalcity/ya-teshila-sebya-myslyu-chto-pridet-vremya-i-my-polyubim-drug-druga-realnaya-istoriya-zhenshhiny-usynovivshej-rebenka-iz-detdoma/

Трогательная история о том, как американцы удочерили бурятскую девочку, покоряет соцсети

личный архив С. Целовальниковой

Девочка из Иволгинского района оказалась в Доме малютки после смерти отца и череды других трагических событий в жизни ее семьи. В 1999 году шестилетнюю малышку Женю удочерила американская пара. Сейчас ей 25 лет, она – успешный специалист, и приемные родители по праву гордятся ей.

«Не волнуйся, папа, я буду красивее»

Удивительная история удочерения бурятской девочки американской семьей стремительно распространяется по социальным сетям.

Приемный отец Жени написал трогательное письмо, посвященное 25-летию дочери. Его перевели на русский язык и распространили по социальным сетям земляки девушки, проживающие сейчас в Америке.

Папа девушки с теплотой вспоминает свое первое знакомство: «Конец 1998 года навсегда изменил мою жизнь. Впервые я увидел фото красивой маленькой девочки свыше 9000 км вдали от меня. Она и представления не имела, что через короткие несколько месяцев я стану её отцом.

В июне 1999 года она обняла меня, прибежала ко мне в ярком синем платье. У неё были очень короткие чёрные волосы (из-за вспышки вшивости в доме сирот, где она жила). Она на русском языке сказала мне: «Не волнуйся, папа, я буду красивее, когда мои волосы вырастут». Это разбило мое сердце, она уже была красивой».

Он пишет, что никогда не забудет тот день, когда Женя официально стала его дочкой: «Были проблемы перелёта из Москвы в Улан-Удэ, и после нескольких часов я удочерил эту прекрасную маленькую девочку в Федеральном зале суда, и там же Женя стала моей дочерью по закону. Бог знал, что этот день – День ее рождения. Полагаю, что это 4-го января 1993 года».

Много лет спустя приемный отец помог своей дочке найти единокровных сестер: «В 2013 году при помощи Фэйсбука я нашёл трех старших сестер Жени, которые до сих пор живут в Улан-Удэ, и мы стали друзьями по Фэйсбуку.

Надеюсь, ты замечательно проведёшь этот день. Люблю тебя, горжусь тобою. Папа».

Череда трагических событий

Мы связались с земляками Жени, которые подробнее рассказали об истории ее семьи. Как оказалось, до того, как она попала в Дом малютки, девочка жила в селе Хурамша Иволгинского района.

– Жила-была самая обычная семья: отец, мать и трое дочек. Семья нормальная, отец в 1992 году был передовым трактористом. В 1993 году у них родился четвертый ребенок, еще одна дочка – Женя. В этом же году, когда ей было всего шесть месяцев, отца убили, – рассказала infpol.ru Зинаида Базыровна, знакомая семьи.

Мать осталась с четырьмя детьми на руках, младшей из которых было всего полгода, без работы и средств к существованию.

– Работы не было, 90-е, время трудное, родни и помощи не было ниоткуда. У нее самой тяжело заболела мать (она умерла в том же году), она к ней постоянно ездила, помогала, ухаживала.

Приходилось, видимо, детей оставлять одних – старшей дочке тогда было восемь лет.

Подробностей того, что произошло потом, я не знаю, вероятно, кто-то нажаловался в органы опеки и попечительства, и в итоге детей забрали, – говорит знакомая семьи.

Всех четырех дочек изъяли из семьи. По словам Зинаиды Базыровны, трех старших отправили в интернат, а младшую Женю – в Дом малютки.

– Вначале Женя находилась в реабилитационном центре в Сотниково, и мать часто ее навещала. А потом ей сказали, чтобы больше не приезжала, потому что Женя после ее приездов сильно плачет и болеет. В 1999 году ее удочерили, и след простыл. Позже мать и ее дочки пытались найти Женю, даже в «Жди меня» обращались, но ответа никакого не было, – рассказывает сельчанка.

«Привела» других детей

Старшие девочки окончили интернат и получили среднее специальное образование. Мать тем временем вышла замуж и родила еще одного ребенка. По словам Зинаиды Базыровны, девочки могли претендовать на жилье от государства, ведь их мать лишили родительских прав, но, тем не менее, квартиры они так и не получили.

– В опеке и попечительстве сказали, что дом соответствует норме по квадратуре площади. А в этом доме живут мать с мужем и ребенком, как он может соответствовать по квадратуре? Обычный деревенский дом, 60 квадратов.

Писали в прокуратуру – такой же ответ пришел. Вместе с ними я ходила, помогала. Обратились к юристам, к уполномоченным – все говорят, что надо подавать в суд, все им по закону положено.

Но они устали уже ходить, пороги обивать, поэтому не стали дальше добиваться положенного, – говорит знакомая семьи.

– Мой сын живет в Америке и в свое время помогал биологической семье Жене в ее поисках. Сейчас, когда они нашли друг друга, он общается и с ее приемной семьей, – говорит знакомая семьи.

В 2013 году отец Жени нашел ее сестер через социальные сети. С тех пор они поддерживают связь, списываются и созваниваются. Девушка очень хочет приехать на родину в Бурятию, но пока такой возможности у нее нет.

– Жаль, конечно, что так получилось, что сестер разлучили. По закону, кажется, этого нельзя делать. Но девочка большая молодец, мы ею гордимся, – говорит Зинаида Базыровна.

Читать далее

Источник: //www.infpol.ru/95090-trogatelnaya-istoriya-o-tom-kak-amerikantsy-udocherili-buryatskuyu-devochku-pokoryaet-sotsseti/

Реальная история: как я взяла приемного ребенка

Я всегда знала, что в семье не может быть одного ребенка. Знала, и все. А жизнь помогла мне утвердиться в этом мнении. Моя дочь в 4 года перенесла рак, и хотя мы его победили, я только укрепилась во мнении, что детей в семье должно быть много. Нет, не на замену, а чтобы не сойти с ума и продолжать жить ради кого-то.

Важный звонок

Это давняя история. Я жила одна с дочкой и мечтала усыновить маленького человека, но как-то все время находились другие важные дела. И тут поздней осенью позвонила близкая подруга и сказала, что я могу ее поздравить: у нее теперь два ребенка, второй — это сын.

Зовут Тимур и ему 6 месяцев. Если бы я вчера не видела Ольгу в кофейне, то подумала бы, что сошла с ума.

И тут меня осенило: она сделала это! Почему она смогла, а я до сих пор нет, когда будет «тот день»? Я тут же погуглила телефоны органов опеки по району, и организация оказалась в трех шагах от моего дома.

Чем не знак судьбы? Уже на следующий день я была на приеме, и самым сложным оказалось ответить на вопрос: «А почему вы хотите взять ребенка?». Если бы я только знала, сколько раз мне будут задавать этот вопрос разные люди. Теперь я знаю ответ: я хотела себе и кому-то еще сделать хорошо.

Так много бумаг…

Да, бумаг оформлять, действительно нужно много, но не верьте тому, кто говорит, что это очень сложно. Да, бывают неадекватные сотрудники опеки, но нам такие люди встречаются на каждом шагу.

Итак, схема: сначала нужно сделать запрос в специальные органы о судимости — справка делается около месяца (говорят, что сейчас этот процесс упростили), и идете на занятия в школу приемных родителей (ШПР) — она есть в каждом районе, и занятия там бесплатны.

Параллельно ходите в поликлинику и по диспансерам, сдаете анализы — вам выдадут специальную бумажку — «бегунок». На все это уходит от силы месяц, поверьте.

Одиноким детей не дают

Это откровенная ложь. Зачем ее распространяют — не знаю. Еще как дают! У меня даже собственности не было: я жила в квартире, но прописана была не там и судилась с жилищником о документе, — я хотела иметь свидетельство о собственности на жилье. Я очень боялась, что из-за этого мне не дадут малыша.

А в квартире, в которой я жила, происходил социальный ремонт, и накануне визита комиссии из органов опеки и органов Роспотребнадзора, которая должна была проверить, где и как ребенок будет жить, у меня на кухне слетела вся плитка. Выглядело это ужасно, я выдала разруху за ремонт.

И подписав все документы о здоровье у главврача, отдав справку о несудимости и жилусловиях, стала ждать заключения. Заключения о том, что я могу быть опекуном. Ах, да, к этим документам прилагалось заявление моей 14-летней дочери, что она не против, что я хочу взять ребенка. Больше об этой моей авантюре никто не знал.

Дочь требовала взять из дома малютки тяжелобольного ребенка, чтоб это и вправду была помощь. Я была против. Зная, сколько денег ушло на ее болезнь и еще уйдет, я объяснила ей свою позицию. Кстати, не надо специально искать малыша, пока оформляются документы. Дело в том, что к тому моменту, как вы их оформите, выбранного кроху уже могут забрать. А это больно.

И мы с дочкой перестали «шерстить» сайты с детьми-сиротами. Происходило все это под Новый год. И вот за несколько дней до праздника мне позвонила некая «Анна сироты» — так она была обозначена у меня в телефоне. Кто это, я понятия не имела и все же трубку сняла.

«Юля, вы просто не представляете, какой устроили детям праздник, все отделение в шоке, мы так благодарны!» О чем речь?! Оказывается, один из рекламодателей нашего журнала решил подарить нам огромную елку, украшенную, да еще с детскими подарками, и я в запаре перевела их на Анну — старшую медсестру отделения кардиологии центра им. Бакулева.

Поскольку заключение о возможности быть опекуном мне вот-вот должны были дать, я спросила: «Аня, а нет ли у вас там прекрасного малыша для нас?» Казалось, Аня опешила: «А то, что у него пороки сердца, вас не смущает?» Меня? После рака дочери? Нет. И она прислала мне его фото — копия моей дочки в детстве. И еще дала адрес дома малютки, куда Максюшу — так она его называла — уже вернули после операции. У моего мальчика было два порока сердца и несращение аорты, но операцию сделали хорошо и прогноз был благоприятный, по словам Анны.

Поездка на край света

Я сразу же позвонила в дом ребенка, как сейчас помню, это было 30 декабря, и мне сказали, что нет, никто не взял этого мальчика. Я тут же отправила им по факсу заключение о том, что могу быть родителем, и 2 января стояла с пакетом памперсов под дверями дома ребенка (как я туда добиралась, вам лучше не знать).

В 8 утра меня встретила социальный работник и начала зачитывать медицинскую карту Максюши, чем еще, кроме сердца, болен или возможно болен мой будущий сын. У него было подозрение на туберкулез (мама кормила его в роддоме, хотя у нее была открытая форма этого заболевания) и грыжа пахово-мошоночная.

И в свои 1 год 6 месяцев он, естественно, не говорил ни слова и, как мне сказали даже не гулил. В общем, отставал в психическом развитии. С каждым их словом мне казалось, что я умираю… А пути обратно нет. Как я могу развернуться и уйти? И тут на лестнице раздались шаги, социальный работник привела мне мальчика.

На нем был очень милый костюмчик и шапка с бунбоном больше его головы. Максим сразу протянул мне ручонку, теплую, влажную. Мне разрешили взять его на руки и тут же спросили: ну что, мамочка, берете?.. Прозвучало как на базаре, словно картошку выбираю. Малыш все это время радостно прыгал у меня на коленях.

Я посмотрела в его глазищи и спросила: «Ну, что, Макс, поедешь в Москву, жить с нами?», не ожидая, конечно, ответа. Малыш замер, пристально посмотрел мне в глаза и совершенно четко сказал: «Да! Да-да-да!».. И эти люди мне говорили, что он даже не гулит! Я подписала все бумаги не раздумывая.

И понимая, что Нового года малышу дома не видать, молила их об одном: закончить оформление побыстрее, чтоб Максимка мог встретить дома Рождество.

Рождественское чудо

Я каждый день звонила в дом малютки и департамент образования города, но меня просили подождать. 6 января утром я проснулась с чувством, что хватит звонить, набрала подругу, взяла дочь, детские вещи, и мы поехали на машине за моим сыном.

Безумный страх, что его заберет кто-то кроме меня, сводил с ума. Подруга-доктор цинично успокаивала: кому он нужен, с тремя пороками сердца, туберкулезом и грыжей и исковерканной грудной клеткой? Только тебе. От этого становилось легче.

Мы приехали к закрытым дверям департамента… Но тут кто-то вышел из припаркованной машины, и это оказалась та самая злая тетя, которая отдавала сына, как картошку. «Не выдержали-таки. Ну Бог с вами, сегодня Рождество.

Я сняла с него, с моего малыша (он не выглядел на полуторогодовалого, от силы 9 месяцев, только-только начал шатко ходить), детдомовские вещи в одно мгновение, нарядив во все новое и то, что дали друзья, и вынесла на улицу. Помню, как сын прижался ко мне и зажмурился от яркости снега.

По дороге нас остановил патруль: впопыхах мы забыли про кресло, да и не факт, что Макс сидел бы в нем. Всю дорогу он проехал у меня на руках, и только подъезжая к Москве, я положила его на плед на сиденье, и он, закрыв глаза, стал отчаянно укачивать себя головой. Так, как убаюкивают себя все детишки в детдоме.

Я аккуратно обхватила его голову руками, и он постепенно затих. А ровно в полночь мы остановились у подъезда моего дома.

Максим так и не проснулся до утра и спал улыбаясь, как будто знал, что произошло чудо и теперь у него большая семья: мама, сестра, бабушка, прабабушка и прадедушка… А через полгода у нас появился еще и папа. Вот такие чудеса.

P. S. Прошло много лет, сын учится в третьем классе, он знает, что он приемный, но рад, что мы его нашли и так любим.

Источник: //woman.rambler.ru/children/38830961-realnaya-istoriya-kak-ya-vzyala-priemnogo-rebenka/

Трогательная история семьи, которая удочерила четырех девочек

“Кыргызстан без сирот – не слоган, а цель!” – под таким девизом два года назад в Бишкеке открылась Школа ответственных родителей. Основная цель проекта – добиться, чтобы в Кыргызстане как можно меньше детей находились в детских домах, рассказать потенциальным приемным родителям, как принять ребенка в семью.

Директор школы – Антон Путилин. Он и его супруга Ульяна сами являются приемными родителями четырех девочек, поэтому не понаслышке знают, с какими трудностями можно столкнуться, воспитывая приемных детей.

Редакция Kaktus.media поговорила с Антоном Путилиным и узнала, как живет эта удивительная семья.

“Мы с женой хотели помогать детям”

– Какого-то конкретного дня, когда я проснулся и решил, что стану приемным родителем, конечно, нет. Я учился 5 лет за рубежом, жил в Литве. И там была одна семья, с которой я начал близко общаться.

У них на тот момент было 5 детей (сейчас уже 6), четверо из которых – приемные. Я это все наблюдал, мне очень понравилось. Поэтому еще до того, как мы с Ульяной поженились, я знал, чего хочу.

А Ульяна в свое время помогала разным детским домам, и тоже как-то у нее эта мысль сидела еще с подросткового возраста.

Мы с женой познакомились просто. Я приехал с учебы, чтобы работать с детками. Мы тогда уже задумывали проект по наставничеству. И Ульяна тоже вернулась из-за границы. Мы встретились, познакомились. Два месяца интенсивно общались. Через 4 месяца поженились. Скоро нашему браку 5 лет.

Как в семье появилась Юля

– О том, что мы оба хотим взять ребенка из детского дома, с Ульяной мы говорили еще до свадьбы. Была большая вероятность, что собственных детей у нас не будет. Особо по этому поводу мы с женой не переживали. Мы – люди верующие, начали молиться и узнали, что Ульяна ждет ребенка. Мысли об усыновлении не оставляли.

Пару месяцев спустя одна фостерная семья рассказала, что три девочки у них готовы к удочерению: им сделали документы, нужно было найти для них семьи. Девочки не сестры, просто жили в одной фостерной семье. Ульяна сказала: “Может, младшую возьмем?” Поехали, познакомились. На тот момент самой младшей девочке уже было 9 лет. Так у нас появилась Юля.

И она у нас первенец, несмотря на то что тогда Ульяна была беременна.

Через год-полтора у нас уже было четкое ощущение, что Юля – наш ребенок. А сейчас, когда прошло уже почти 4 года, кажется, что дочка всегда у нас была, но почему-то мы не помним ее детство и фотографий не осталось.

Сначала было сложно

– Когда дети попадают из кризисных семей, детских домов, они очень хотят, чтобы у них была нормальная семья. Соответственно, у них включается защитный механизм. Начинается период, который мы называем “медовый месяц”.

Он может длиться и месяц, и полгода, и полтора часа. Это период, когда ребенок делает все, чтобы понравиться. С одной стороны, ты замечаешь, что ребенок себя неестественно ведет. С другой – ребенок тебе просто в рот заглядывает.

Все довольны, всем хорошо.

А потом, когда проходит период адаптации, он расслабляется, понимает, что его забрали и хотят, чтобы он остался. И тут уже все травмы и переживания начинают вылезать наружу. К тому же, из-за того что у ребенка есть история брошенности, он начинает подсознательно проверять, действительно ли его любят таким, какой он есть.

– Этот период тоже у разных детей длится по-разному. Если говорить про Юлю, то примерно месяц все было красиво, а потом ее начало немного “подколбашивать”. Ребенок не получил чего-то, и это проявляется. Одно время у Юли были истерики, как у маленького ребенка 2-3 лет.

Мы к этому готовились, где-то что-то делали просто интуитивно. Я брал Юлю на руки и качал (32 килограмма), пел колыбельные песенки. Через полчасика она успокаивалась. Так мы качали ее месяц-полтора 2-3 раза в неделю. Потом она эту потребность восполнила, и истерики пропали.

Поскольку биологический отец с ними не жил, а мать била и кричала, это автоматически перенеслось на нашу семью. Когда я был дома, все было хорошо, папочка любимый. Когда меня не было, Юля доводила жену, Ульяну аж трясло. Первое время мы не могли понять, что происходит.

Ребенок был уже достаточно взрослый, чтобы начать с ней говорить на эту тему. Но надо говорить, говорить, говорить. При этом мы стараемся дать детям побольше любви. Также важно делать их жизнь более структурированной: определять границы дозволенного, как себя вести неприемлемо. Так потихоньку работали.

Появились успехи в поведении.

Кормили из бутылочки

– А потом вдруг получился откат назад. Поведение стало еще хуже, чем было. Психолог с большим стажем посоветовала нам такую классную штуку – покормить Юлю из бутылочки. Дочке тогда уже 10 лет было. Это тоже нужно было для восполнения пробелов. Мы как раз кормили сына из бутылочки.

Оставалось немного смеси, Ульяна Юлю позвала, положила ее и начала ее кормить. Та смеялась. Ульяна говорила: “Все нормально, доченька, ты покушай”. Только бутылка во рту у Юли оказалась, она схватила, начала есть, плакать. Потом еще с ложечки покормили. И этот пробел заполнили.

Сейчас у нее типичные проблемы обычного ребенка. И от Юли идет большая поддержка.

Как в семье появилась Эмма

– С Юлей пошел прогресс, и мы стали думать взять еще одну девочку. Жилищные условия позволяли взять только девочку, чтобы поселить в комнату к Юле. Мне позвонила одна женщина, которая рассказала, что у соседки живет ребенок родственницы.

И они хотят девочку сдать в детский дом. Нас попросили с этими людьми поговорить и помочь ребенку. Девочка 8 лет жила с мамой, у которой были проблемы с алкоголем, поэтому они жили то на улице, то у кого-то. Папа то появлялся, то исчезал.

И вот мама бросила ребенка у родственников.

В итоге после моей беседы с ними мне дали три дня на поиски приемной семьи. Приехал я домой, рассказал все жене. А мы как раз переезжали в новый, более просторный дом. Так у нас появилась Эмма. У нее были очень тяжелое детство и огромная потребность в семье.

– Мы приехали домой, провели день вместе и пошли спать. Утром просыпаемся: на кухне нет самого большого ножа. Поиски успеха не принесли. Эмму спрашивали о нем и так, и так. Но она так и не созналась. На третий день, наконец, девочка рассказала, что выкинула нож в мусорку. Однако он улетел за шкаф.

На вопрос о причине Эмма расплакалась и рассказала, что однажды мама напилась и ранила папу ножом, он был весь в крови, вызывали скорую, милицию. И все это на глазах ребенка.

И мы стали замечать, что она боится ножей. Мы объясняли, что они приносят пользу, если правильно ими пользоваться. Через год Эмма попросила научить ее резать хлеб. И это было классно!

Дети будто не могли наесться

– Со старшими девочками у нас были проблемки с едой. Если ребенок голодал, особенно в маленьком возрасте, то это большая травма. У Юли это тоже было, но у Эммы ярко выражено. Она питалась как попало и поэтому очень много ела.

Если поставишь казан плова, то она весь может съесть. Будет есть, пока не стошнит. Ругать за это нельзя. Ведь ребенок просто боится: вдруг обеда или ужина не будет.

Дети могут прятать колбасу под подушкой не потому, что не верят родителям, а просто не привыкли, что у них есть постоянная еда.

Нужно просто обеспечить постоянный доступ к еде, давать еду с собой в школу. Ребенок должен понять, что еда есть всегда: у него есть куда за ней пойти, у кого попросить. Когда Эмма первый раз сказала, что она наелась, мы были счастливы.

– С Эммой было сложнее всего, потому что ребенок очень много всего пережил. Один брат утонул у нее на глазах. Еще одного мать придушила, когда кормила, пьяная.

Ангелина и Вика

– Мы планировали остановиться на какое-то время с усыновлением. Но это люди так планируют, а в небесной канцелярии решают по-другому. Ульяна проводила тренинг для соцработников.

И были девочки из детского дома, которые во время разговора о том, что выросшие в детдомах, часто и своих детей приводят в учреждения, рассказали, что у них как раз есть такие сестры. И называют фамилию, как у моих друзей из Литвы.

Они наши наставники, многому научили. Очень близкие люди для нас.

Услышать, что в детдоме живут дети с такой фамилией – это не то же самое, что просто услышать историю детей детдома. Две недели бурлило все это внутри. Потому что взять еще детей – это же себя нужно эмоционально растянуть, финансово… Мы как раз арендовали дом, и комната девочек была самой большой. Туда вполне поместились еще две кровати.

Мы решили, что заберем Ангелину и Вику. Потом выяснилась, что у них вообще другая фамилия. Та фамилия была одного из пап, которого в детдоме знали, потому что он их выпускник. На тот момент Вике было 10 лет, Ангелине 8.

Вика на удивление простой ребенок. Проблем с поведением у нее нет. У нее большая запущенность в плане учебы, потому что она в 4-м классе толком читать не умела.

Ангелина сложнее. Она в детском доме была с двух лет. Она сильно травмирована детским домом. Первое время у нее тоже были истерики. И посменно ее пришлось качать почти 4 часа. Первое время было тяжко. Сейчас уже полегче.

Школу ответственных родителей мы открыли потому, что никто будущих усыновителей не научит, как быть со всеми травмами и особенностями поведения.

Детдом – это тюрьма. Хороший детдом – это хорошая тюрьма.

Бог создал семьи, а человек придумал детский дом. Дети должны жить в семьях.

Фотографии взяты со страниц семьи в социальной сети с разрешения Антона Путилина.

Источник: //kaktus.media/doc/378982_iz_za_materi_rebenok_boialsia_nojey._trogatelnaia_istoriia_ydochereniia_chetyreh_devochek.html